Становление и преображение человека

В мотивах действий большевистских вождей после революции нет особой тайны. Они руководствовались стремлением упрочения своей власти и нуждами вскоре грядущей мировой революции, долженствующей установить всеземной социализм. Во второй половине 20-х годов стало ясно, что мировой революции не произойдет и, значит, большевистская власть лишится идеологического основания. Оставалось завоевать мир силой оружия и силой установить всемирный социализм. Ни партия, ни страна не соответствовали этой задаче. Сталин полностью обновляет состав партии и изменяет страну так, чтобы она по первому сигналу была готова на любые жертвы. Отсюда размах индустриализации и изощренные сталинские репрессии, совершенно неадекватные нуждам уже устоявшейся власти.

Мы все, и особенно те, кто помнит жуткую атмосферу тех лет, смутно чувствуем, что кошмары и вместе с тем особое величие сталинских времен – не случайность Истории и не прихоть вождя. Но зачем эти многомиллионные лагеря рабства или изничтожение кормильца-крестьянина, или террор против столь нужной как раз в то время технической интеллигенции, или против высших офицеров перед самой войной, или гонения на гуманитарную интеллигенцию в послевоенной разрухе. Все это видится безумным и нелепым – и с политической, и с хозяйственной, и с какой угодно точки зрения.

Годы сталинского правления – годы прозрения во тьму мировой Истории. Сталин совершил то, о чем никто и не помышлял, даже не догадывался до него. Вполне сознательно и целенаправленно Сталин стал создавать – и ведь создал! – новый тип народа, новый советский народ, обладающий своей дотоле неведомой человечеству общедушевной жизнью. Сталинизм – это и государственная система, и учение, и направление жизни, и сверх того, глубинная мистика души советского народа.

Разного рода публицисты зря сближают режимы Сталина и Гитлера. Фашизм есть темное выражение обычного состояния жизни общедушевной Самости. В любом моноэтническом обществе Власть может инициировать фашизм, то есть гипертрофировать национальное чувство, филически перевозбуждая психику.

Сталин поставил и на практике разрешил грандиозную задачу, которую и вообразить-то трудно: осуществил на базе живущих тысячелетия народов, на миг оказавшихся в его власти, новую, общую всем и совершенно особого типа внутреннюю сферу Общих душ – советскую Народность.

Из многих Общих душ, проживавших в Российской империи, Сталин начал плавить Единую душу, с единой универсальной Народностью. Любой народ Мира – французов, китайцев, негров джунглей – можно было подвести под задуманную и за краткий срок выстроенную Сталиным советскую Народность. Для Единой души советского народа Сталину необходимо было создать универсальную интерпсихическую сплоченность и универсальное общедушевное чувство ближнего. Но Бог разделил человечество на Общие души и тем вроде бы исключил возможность самовольного и искусственного построения Единой души. Есть, однако, демоническая возможность осуществить Единую душу. Возможность эта основывается на темной сторгии.

В общем случае сторгическое чувство общедушевной жизни – это чувство ближнего, переживаемого так же, как переживаешь себя. В общедушевной сторгии, возникающей на основе сторгической потребности, высшие души живут совместно, в единой одушевленности. Свобода обмена сторгической жизнью проявляется в такой свободе совмещения жизни высших душ, в которой они сводятся вместе и образуют общий и единый центр жизни, не отменяющий составляющие его центры. Надживотная и внесамостная сторгическая любовь осуществляет не сожительство или сосуществование, а со-жизнь высших душ. Сторгия производит взаимоусиление глубинных слоев душевной жизни людей, осуществляет высшую полноту душевной жизни в них. Человек в общедушевной сторгии становится выше самого себя. И это более всего сплачивает общедушевную жизнь.

И на стороне Встречи, и на общедушевной стороне человека подстерегают множество опасностей, словно специально заготовленных для испытания сторгических связей на прочность. От первых сторгических порывов в отрочестве и до закрытия сторгических каналов в старости человек имеет благо жить сторгической жизнью. Но сторгическое благо жизни надо душою заслужить, потом его добыть, им особо дорожить и сохранить, проходя через все соблазны и заносы жизни. Иначе благо духовного единения может превратиться в сторгическое зло.

Любовь нередко переходит в ненависть. От вершины сторгического единения до пропасти сторгической антилюбви всего шаг. Но что за чудовищный и непостижимый шаг!

Разные обстоятельства и воздействия превращают ближнего в дальнего, жену, скажем, в чужую женщину. Но совсем другое дело, когда взаиможизнь вдруг становится противожизнью – когда друг разом обращается не в дальнего или чужого, а во врага. Возможность превращения любви в ненависть и друга во врага указывает на то, что душа наша способна на замену светлой сторгической одухотворенности, которой она живет в сторгической любви, на темную сторгическую одухотворенность, которой она живет в сторгической ненависти.

Есть темное сторгическое горение душевной жизни, и в нем человек горит с той же духовной силой и той же духовной свободой, что и в огне сторгической любви. Сторгической ненависти верны так же, и кладут на нее жизнь так же, как на сторгическую любовь. Удовлетворения сторгической ненависти душа желает и добивается не менее, чем удовлетворения любви. И это несмотря на то, что состояние сторгической антилюбви есть одно из самых мучительных и дремучих состояний души.

Враг – это тот, кто желает поругания тебя и твоей души. Пыточный инструмент сторгической ненависти используется для надругательства над душой вчера еще родного человека. Сторгически ненавидящему необходимо не просто разобщение, а глубинное разодушевление, погашение души другого человека.

Быть может, именно разодушевленный человек есть главный источник зла в мире.

Силами темной сторгии одна душа стремится проникнуть внутрь другой сторгической души и из глубины произвести ее разрушение. Отсюда прямо-таки сверхъестественная разоблачающая проницательность ненависти, превышающая даже силу проницательности в любви. И не только потому, что вторая видит светлые стороны души, а первая – одни темные. Если сторгическая любовь действует одновременно и в себе, и в сторгическом ближнем своем, то сторгическая ненависть орудует только в душе врага своего. Для сторгической любви необходимо узнавание себя в другом, и для сторгической ненависти необходимо такое же узнавание, но своего врага в другом. Враг – это "свое другое Я" с отрицательным знаком. Для узнавания его (тоже своего рода "встречи" с ним) тратятся все ресурсы сторгической жизни, которые душа накапливала для любви. В темной сторгии она истекает из себя, теряет силы, скудеет и разодушевляется. Темная сторгия разодушевляет всех: как того, кто ненавидит, так и того, кого ненавидят.

Вопрос темной сторгии есть мучительнейший вопрос хотя бы потому, что даже испорченная им высшая душа производит духовный продукт для Метаструктуры.

Сторгическая ненависть вполне может стать общедушевным явлением. Происходит это тогда, когда Общей душе нужно внутренне консолидироваться на основании совокупной ненависти к врагу. Эту-то возможность скрепления людей темной сторгией и использовал Иосиф Сталин.

Дурная сплоченность темной сторгии сначала возникла сама собой, в процессе осуществления цели мировой Революции – дела, постоянно ориентированного на врагов, обнаруживаемых в ближних своих. Это была душевная западня, в которую и попали строившие светлое будущее «старые большевики».

Темная общедушевная сторгия не уникальное явление. Антисемитизм – извечное явление темной сторгии. Ненависть нынешних людей российской культурной толпы к советской (социалистической) жизни питается темной сторгией, память о которой сохранилась со сталинских времен.

Мотив темной сторгии включен в общедушевную жизнь как таковую, подстерегает народ и может овладеть им в пору духовной слабости..

Всякой общедуховной власти всегда кажется, что она не прочна без темной сторгии.

Сталин строил общество, в котором душевная близость по сторгической любви заменена близостью по сторгической ненависти. Само общедушевное чувство ближнего должно было быть основано не на любви, а на совместной ненависти. К кому? К "врагу", конечно. Но в целях темной сторгии "враг" этот – не "чужой", а непременно "свой", из своих рядов, из состава тех, на кого распространяется светлое чувство ближнего. Мало (да и не столь важно) выявить "врага", надо обнаружить его в самых близких – в отце, муже, друге, брате.

Узнавание в ближнем "врага" – это сторгическая встреча со знаком "минус". "Враг" – тот ближний, кого следует вычесть из жизни, предварительно догола раздев его высшую душу. Вот почему разоблачение в Царстве темной сторгии стало своего рода культовым действием. От человека требовалось публичное отречение от своих родителей, детей, жены, друзей. Карательные Органы – священны в Царстве темной сторгии, ибо они раскрывают врага, который везде. Госбезопасность – главный источник темной сторгической одухотворенности. Сторгическая ненависть в 30-ые, 40-ые, 50-ые годы прошлого века возводилась в ранг внутреннего благородства, высшего душевного достоинства всех лояльных режиму граждан. Ни часу без ненависти! Так воспитывали детей и перевоспитывали взрослых. Сторгическая ненависть стала основой морали.

Атмосфера всеобщей подозрительности, которую за короткий срок надышала огромная страна под водительством Сталина, поиски "врага" в ближнем служили для того, чтобы зачернить в людях дружество, светлое сторгическое чувство и заменить его принудительным "товариществом" в сторгической ненависти. Только при таких общедушевных условиях, возможно было вызвать искусственный голод, совершить раскулачивание и коллективизацию, вывернувшие корни нации, уморившие носителей народной сторгии – российское крестьянство.

По агапическому чувству, возвещенному 6-ой заповедью Нагорной проповеди, человек любит врага, который ненавидит тебя. Вершина же темной сторгии – ненависть к друзьям, которых любишь. Абсолютная вершина такого жизнечувствования это, конечно, Павлик Морозов – советская сторгическая ненависть десятилетнего сына к врагу-отцу. Благодаря сторгической раздвоенности любовь и ненависть к одному и тому же лицу могут совмещаться в душе. Любовь для советского человека – личное дело, ненависть же – дело общесоветское, общей Веры, духовной Власти и верности ей.

Говорят о "черно-белом" тоталитарном сознании. Но темное сторгическое чувство не умеет переживать "белое". Оно переживает только "черное". "Белое" для него это абсолютное "не-черное". В Царстве темной сторгии следует не просто грязнить светлое, сохраняя хоть какую-то достоверность, а невзирая на достоверность, превращать светлое в исчерно-черное. Чем грубее делается это, тем лучше.

Филия послужила темной сторгии тем, что создала соответствующей ее задачам и ее духу язык. Все на этом языке называется наоборот – ненависть любовью, ложь правдой, нападение защитой, страх храбростью, неволя свободой и прочее. Все белое должно называться черным, и наоборот, не для того, чтобы ввести в заблуждение и не для самого по себе обмана, а как филическое подспорье делу сплоченности темной сторгией. В этой дурной сплоченности нельзя сказать о праведнике, что он грешен, – будет неубедительно; убедительно для темного сторгического чувства, что он – подонок. "Черным" в Царстве темной сторгии не делаются, им объявляются. "Чувство товарища" требует ненавидеть любимого друга, если он объявлен "врагом".

Самое главное слово 30-х годов – "бдительность" – с абсолютной художественной верностью выражало Царство темной сторгии. Под "бдительностью" понимали не только поиск "врагов" в ближних, но и, одновременно, отыскание объекта для общедушевной ненависти разного рода. Атмосфера тотального устрашения 30-х годов катализировала психическую жизнь Общих душ в такой степени, в какой это бывает разве что на войне. Режим специально предоставил всякому желающему возможность удовлетворить темную психическую потребность, обратившись с доносом во всемогущие органы. Удивительно, как сильна именно тогда оказалась эта потребность в людях...

"Тотальный страх", конечно, существовал в обществе, сплоченном темной сторгией. В страхе того поколения перед органами тайной полиции спрессовались вместе и сторгический и психический ужас. Это был страх сделаться адресатом надличной и всеобщей сторгической ненависти, исходящей вместе с тем от самой по себе коллективной интерпсихической силы. Гипнотическая сила этого страха была такова, что лишала даже самых бесстрашных людей воли, разума, способности к протесту.

Хам продолжает жить в Царстве темной сторгии так, как он всегда жил. Но две его «головы» в Структуре Общей души живут иначе. Темная сторгия это режим работы не национальной или общедушевной Самости (как это в фашизме), а Народности. Это темный режим Народности, в который Общая душа входит редко, но всегда готова переключиться на него. Темная сторгия в Общей душе всегда в готовности, наготове, тлеет и в нужный момент разгорается.